После Октябрьской революции в России всю страну захлестнули репрессии.
Началу политических репрессий против священнослужителей предшествовало появление Декрета Совета Народных Комиссариатов РСФСР от 23.01.1918 г. «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». 27 декабря 1921 года издан Декрет, по которому изымались ценности, находящиеся в церквях и монастырях. По всей России совершались аресты священнослужителей и верующих, осквернение храмов и поругание святынь, насильственная конфискация церковного имущества.
Что же признано политической репрессией по законодательству РФ?
Ответ на этот вопрос содержится в ст. 1 Закона РСФСР «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18.11.1991 г. где «политическими репрессиями признаются различные меры принуждения, применяемые государством по политическим мотивам, в виде лишения жизни или свободы, а также иное лишение или ограничение прав и свобод лиц, признававшихся социально опасными для государства или политического строя по классовым, социальным, национальным, религиозным или иным признакам, осуществлявшееся по решениям судов и других органов, наделявшихся судебными функциями, либо в административном порядке органами исполнительной власти и должностными лицами».
Итак, практически с начала 1918 г. в региональных комитетах ВКП, органах ОГПУ-НКВД начали вести работы по тщательному учету и контролю деятельности священнослужителей, различных сект, общин и верующих. В связи с этим в любое время для выполнения плана репрессий можно было сфабриковать дело о том или ином «неугодном верующем» или «контрреволюционной организации» с участием религиозных общин.
Таким образом, всех, кто принадлежал к Русской православной церкви, государство автоматически признало социально опасными. Во всех обвинениях так и было написано: «церковно-монархическая», или «церковно- контрреволюционная организация» и т.п.
К сожалению, к настоящему времени нет точных цифр количества пострадавших в период репрессий священнослужителей, хотя уже 15 лет открыты архивы и ведется большая работа по изучению хранящихся в них материалов.
В начале 1990-х годов академиком А.Н. Яковлевым была издана книга «По мощам и елей», в которой предпринята попытка подсчитать всё пострадавшее духовенство за христианские убеждения. Однако эти данные многими ученными и современным духовенством признаны не совсем полными.
По их мнению, еще следует обратить внимание на дореволюционную статистику.
В дореволюционной России было около 100 000 монашествующих и более 110 000 человек белого духовенства. С учетом их семей к сословию духовенства относились 630 000 человек. А гонениям подвергались священники, монахи, служители церкви вплоть до 1950-х годов. Таким образом, пострадавших насчитывается примерно 564 000 человек. При этом хотелось бы особенно отметить, что неравнодушным людям, занимающимся реабилитацией духовенства, в работе с участниками и свидетелями тех событий не удалось найти ни одного священнослужителя, которого миновали бы аресты, тюрьмы, ссылки, концлагеря.
Не миновала «сия чаша» и моего прадеда – Гниловского Михаила Владимировича.
Биографические сведения
Предки Гниловского Михаила Владимировича по отцовской линии были из старинного русского города Белева Тульской губернии. Дед Иван Гниловской занимался торговлей, затем служил в Белевской церкви псаломщиком.
Его сын – Владимир Иванович Гниловской, будучи уже мещанином Тульской губернии, прибыл в г. Ставрополь к своему родственнику, богатому дяде, меценату, известному купцу первой гильдии, почетному гражданину Ставрополя Ивану Григорьевичу Гониловскому (Ганиловскому). Дядя помог племяннику получить в г. Ставрополе хорошее образование. Но попытки Владимира идти по коммерческой стезе закончились неудачей. И тогда он устроился служащим почтовой станции на хуторе Русском, Терского округа, Ставропольского края. Там Владимир познакомился со своей будущей женой Марией Леонидовной Яблоновской, дочерью польского шляхтича, из дворянского рода. Молодые люди полюбили друг друга.
Обвенчались в церкви.
Согласно архивной справке, они были «оба православные». В супружестве у Владимира и Марии родились 5 детей: 3 сына и 2 дочери. Старший сын – Георгий 1877 г. рождения, средний сын Петр 1880 г. рождения (не точно) и младший сын – Михаил 03.11.1884 года рождения, крещенный 05.11.1884 г. в Михайло-Архангельской церкви с. Птичье, Изобильненского района, Ставропольского края.
К сожалению, сведения о дочерях не сохранились, кроме как информация, что одну из них звали Мария. Она работала «домашней учительницей». Вышла замуж за священника Монина, однако рано овдовела. В 1913 году крестила племянника Евгения.
По решению родителей все три сына Гниловских были направлены для обучения в Ставропольскую духовную семинарию, где и получили престижное образование.
По окончании духовной семинарии старший сын Георгий стал учительствовать, а средний сын Петр и младший сын Михаил стали священнослужителями православной церкви.
Старший сын Георгий Владимирович. После окончания духовной семинарии 2 года учительствовал. С 1900 по 1913 годы служил секретарем Архиепископа Ставропольского Агафона. С 1914г. опять учительствовал.
Дослужился до классного чина Титулярный советник (это гражданский чин IХ класса, соответствует армейскому чину Штабс-капитан). После получения такого звания присваивалось личное дворянство. Георгий был женат на купеческой дочери Анастасии Тарасовой, 14 июня 1907 года у них родился сын Владимир.
Сын Георгия Владимир окончил Ленинградский педагогический институт, работал преподавателем географии, заведующим учебной частью рабфака, научным сотрудником местного музея, участник ВОВ, опубликовал свыше ста научных работ, написал книгу «Занимательное краеведение», признан почетным гражданином Ставрополя, его бюст установлен на Аллее славы г. Ставрополя.
Средний сын Петр Владимирович служил священником (синодалец) в Церкви ст. Чепигеевской, Брюховецкого района, Ставропольского края. К сожалению, иными сведениями не располагаю.
Младший сын Михаил Владимирович, 03.11.1884 года рождения, уроженец с. Птичье, Изобильненского района, Ставропольского края. После окончания Ставропольской духовной семинарии с 1905 года служил телеграфистом на Владикавказской железной дороге, затем – псаломщиком в местной церкви. В 1907-м был призван на срочную службу в Русскую Императорскую армию, где прослужил 7 месяцев.
Далее с 1908 по 1912 годы служил псаломщиком в Пантелеймоновской Церкви ст. Староминской Кубанской области. С ноября 1912-го по 1913 г. – дьякон в Церкви города Ставрополя. С 1913-го по 1918 г. – дьякон в церкви села Надежда Шпаковского района Ставропольского края. С 1918-го по 1919 г. – священник в церкви села Арзгир Арзгирского района Ставропольского края. С 1919г. по 1924г. – священник в церкви села Тищенское Изобильненского района Ставропольского края. С 1925 по 1926 годы – священник в церкви села Птичье Изобильненского района Ставропольского края. С 1927 по 1929 годы – священник в церкви станицы Ново-Троицкой Новотроицкого района Ставропольского края. С 1929 по 1932 годы – священник Михайло-Архангельской церкви села Ново-Михайловское Красногвардейского района Ставропольского края.
В этот период времени, а именно 31.01.1910 г., Гниловской Михаил Владимирович (согласно архивной справе - лета жениха 25 лет) женился на Павловой Юлии Павловне, 1890 года рождения (лета невесты 20 лет).
Бракосочетание состоялось в Покрово-Николевской церкви станицы Староминская Кубанской области. Из архивной справки – оба православные. К венчанию невеста Павлова Ю.П. уже имела оконченное педагогическое образование, полученное в Царском институте и работала учительницей Староминского Ольгинского женского училища.
У Михаила и Юлии родились 3 сына: старший Серафим, 05.03.1911 года рождения, 22.03.1911 года крещенный в Пантелеймоновской церкви, ст. Староминской Кубанской области. Получил высшее техническое образование, специальность мостостроитель. Во время Великой отечественной войны имел «бронь от призыва на действительную военную службу как инженер объектов стратегического значения». В послевоенные годы и всю оставшуюся жизнь работал инженером. В свободное от работы время увлекался написанием картин и иконописью. Его иконы имеются в церквях города Таганрога Ростовской области.
Средний сын Евгений, 09.02.1913 года рождения, 13.02.1913 года крещенный в Троицком соборе г. Ставрополя. Получил только начальное школьное образование. Имел специальность кровельщика. Женат на Попик Вере Захаровне. От брака имел две дочери: Любовь, 07.11.1935 года рождения и Людмилу, 09.10.1937 года рождения. В первый месяц Великой отечественной войны был призван в ряды Советской армии. 17.09.1941 года погиб в Выборгском районе, Ленинградской области.
Младший сын Владимир, 28.06.1914 года рождения, уроженец с. Надежда Старо-Марьевского района Ставропольского края. Во время ВОВ попал в плен, после освобождения воевал. Работал заместителем председателя совхоза «Новый мир» Азовского района Ростовской области.
Но вернемся к биографии Гниловского Михаила Владимировича (отца Михаила).
Отец Михаил и матушка Юлия к началу Октябрьской революции 1917 года имели определенное личное хозяйство. В числе личного имущества Гниловского Михаила находилась часть Паромолотилки, которая принадлежала ему и двум зажиточным крестьянам Авдееву и Такмакову на праве общедолевой собственности. Свою долю Паромолотилки, отец Михаил сдавал в аренду своим сособственникам, которые новой властью были названы «кулаками». Вот этот союз и сыграл роковую роль в судьбе Гниловского Михаила.
В 1932 году, во время борьбы Советской власти с «кулацкими элементами», Гниловской М.В. в возрасте 48 лет был арестован по обвинению «за сокрытие зерна». И далее, по приговору 2-го участка Кропотскинского района от 11.12.1932 года, осужден за преступление, предусмотренное зак. 7/8-82, к 10 годам лишения свободы и направлен для отбытия наказания в Темниковский исправительно-трудовой лагерь ОГПУ, расположенный в селе Потьма Ртищевского района Саратовской области. Однако кто-то посчитал указанный срок за такое преступление «перебором», и, в соответствии с Постановлением Президиума Северо-Кавказского краевого суда от 26.10.1933 года, Гниловскому М.В. был снижен срок лишения свободы «до фактически отбытого». Таким образом, отец Михаил из назначенного наказания 10 лет фактически отбыл всего 10 месяцев.
С конца 1933 по 1934 годы отец Михаил продолжил служение Российской православной церкви - был священником в церквях: села Дубовское Труновского района и села Донское Шпаковского района Ставропольского края.
14.10.1934 года Гниловской М.В., в числе многих других священнослужителей Ставропольского края, арестован отделением СПО УГБ УНКВД по СКК, по обвинению, якобы, в участии в контрреволюционной организации.
К тому времени моему прадеду было уже 50 лет.
Практически вся вышеуказанная и последующая информация мною была получена из материалов уголовного дела, хранящегося в архиве УФСБ России по Ставропольскому краю.
Представляет большой интерес, как мой дед, с особым достоинством, вел себя в «стенах» НКВД, а именно, как отвечал на вопросы следователя во время допросов.
Читайте по теме: Где появились первые адвокаты?
Так, например, из протокола допроса от 03.11.1934 г.:
Вопрос уполномоченного следователя: «Кого вы считаете опорой церкви колхозника или единоличника?»
Ответ священника: «Как священник, убежденный в правильности учения священного писания, считаю, что все люди братья. Считаю, что все люди должны пользоваться всеми благами данными богом всему человечеству (слово «Бог» - написано следователем с маленькой буквы). А поэтому, не согласен с политической классовой борьбой Советской власти (написано следователем с большой буквы) и считаю, что никакой борьбы вести не надо, а надо любить своих врагов».
И продолжает: «До сплошной коллективизации 1930 года, когда единоличник был основной фигурой в деревне, посещаемость церкви была большая. С 1930 года, после коллективизации, посещаемость церкви резко упала и сейчас посещаемость идет почти исключительно за счет стариков. Опорой церкви я считаю верующих, но исполнительный орган церкви состоит из единоличников».
Каково, прямо в глаза следователю НКВД! Из этих коротких фраз следует, что священник не согласен с политикой советской власти на селе, и что до коллективизации жители деревни, имеющие единоличное хозяйство, жили лучше, посещали церковь и, следовательно, участвовали в процветании церкви.
Из протокола допроса от 13.11.1934 г.
Вопрос следователя: «Кого вы считаете опорой церкви?»
Ответ священника: «Опорой церкви я считаю единоличников… Единоличники имеют больше времени для посещения храма, чем колхозники, которые работают и в праздники. Кроме того, среди колхозников, властью проводится антирелигиозная работа, систематически, отчего колхозники становятся безбожниками.
А среди единоличников, как неорганизованной массы, власти труднее проводить такую работу».
Вопрос следователя: «В сентябре сего года, в один из праздников, вы в церкви говорили проповедь среди верующих: «Не надо забывать церковь, привлекайте других верующих, пусть идут все в церковь. Ваши отцы, деды и прадеды тоже работали в поле. А как приходил праздник, они бросали работу и шли в церковь. Находили время отпраздновать. Так и вы, в праздники, можете бросить работу и идти в церковь. Раньше, когда люди ходили в церковь, соблюдали праздники, люди и жили лучше. А теперь забыли бога, в церковь не ходите, вот и жизнь стала хуже, у людей нет ничего (имеется в виду достаток), бог наказывает…»?
Ответ священника: «Примерно я говорил в проповеди так: «Посещайте церковь, ибо она есть путеводительница в жизнь вечную. Без церкви нет спасения… Шесть дней работай, а седьмой отдыхай, отдай богу. Поэтому мы и должны это соблюдать, как и соблюдали наши деды. В будни работали, а как наступал праздник, шли в церковь. Так и вам надо, в будни работать, а как настанет праздник, церковь Вас зовет на молитву. Вы должны идти в церковь, отпраздновать. Раньше, когда люди ходили в церковь, соблюдали праздники, и жили лучше, и господь не оставлял их. А теперь вы забыли бога, и господь нас оставил и не дает земных благ…»
И опять мы видим, что священник без боязни, практически по- отечески, объясняет следователю свою точку зрения. Он подтверждает, что действительно говорил такую проповедь, в которой констатировал факт, что колхозники вынуждены работать по воскресеньям (а раньше такого не было) и призывал не работать в праздничные и выходные дни.
Из протокола допроса от 16.10.1934 г.
Вопрос следователя: «Вы утверждаете, что с приходом Советской власти пришел антихрист».
Ответ священника: «Всякая власть дана Богом, так говорит священное писание. Советская власть дана нам в наказание и испытание за грехи перед Богом. Некоторые говорят, что советская власть – власть антихриста. Я это не признаю и, руководствуясь священным писанием, заявляю, что это только преддверие к приходу антихриста».
Ничего не добавишь. Эта речь священника, на тот период времени, фактически подписание себе смертного приговора. А нет, следователь ее выслушал и грамотно запротоколировал. Что это сила внушения, понимание момента….? Как на эту речь отреагировал следователь, это одному Богу известно?
И далее, в деле имеется заключение следователя в виде Справки № 22 от 1935 г. – «на жителя с. Донское Гниловского М.В. По социальному положению - священник. В 1932 году был судим по ст. 61 УК, за сокрытие хлеба и по суду был выслан. Суду подвергался по селу Птичье. За время пребывания в селе Донское, Гниловской М.В. занимался обактивлением (слово-то какое) населения вокруг себя, чем самым спровоцировал население от работ (видимо имелось в виду «спровоцировал уклонение от работ»), чем самым стремился нанести ущерб работе в проведении мероприятий проводимых на селе».
Далее, в соответствии с Постановлением оперуполномоченного СПО от 15.10.1934 года, согласованным с начальником СОС НКВД и прокурором – Гниловскому М.В. предъявлено обвинение и избрана мера пресечения. В данном постановлении Оперуполномоченный СПО указал, что в следственном материале имеется достаточно оснований, по которым Гниловской М.В. «изобличается в том, что он является активным участником реакционно-настроенной группы церковников, совместно с которыми, прикрываясь религией, систематически занимался антисоциалистической деятельностью». В связи с чем оперуполномоченный постановил: «гражданина Гниловского М.В. привлечь в качестве обвиняемого по ст. 58, п. 10, 11 УК РСФСР, а мерой пресечения способов уклонения от следствия и суда избрать содержание под стражей при ДПЗ СОС НКВД».
В соответствии с Постановлением Особого Совещания при НКВД СССР от 31.08.1935 года, Гниловской М.В., за участие в контрреволюционной организации, приговорен к 3 годам лишения свободы, с отбыванием наказания в исправительно-трудовом лагере. Срок наказания исчислять с 14.11.1934 года.
В уголовном деле имеется также заявление на имя начальника СОС НКВД от 25.12.1935 года, от Гниловской Юлии Павловны, жены отца Михаила, в котором «матушка Юлия» хлопотала за мужа перед этим должностным лицом, просила изменить ему меру пресечения – «содержание под стражей» на меру пресечения «подписку о невыезде», в связи с имеющимися у обвиняемого заболеваниями: хроническая болезнь почек, ревматизм и малярия.
Примерно 14.11.1937 года Гниловской М.В. был освобожден из мест лишения свободы в связи с отбытым сроком наказания (включен срок следствия).
В связи с чем, по направлению ли, по собственному желанию ли, и в каком году мой прадед Гниловской М.В. со всей семьей: женой и 3-мя детьми выехал из Ставропольского края в Ростовскую область и прибыл в город Таганрог мне не известно. Однако, мне известно, что город Таганрог – это родина матушки Юлии.
В эти годы в Ростовской области, тогда на бывшем «белогвардейском» юге России, гонения на православных священников были ничуть не слабее чем в Ставропольском крае, а может быть, и жестче.
Историческая справка. В эти годы практически все архиепископы Донской епархии, прошли путь исповедничества в тюрьмах и лагерях. Такой же крестный путь прошли и архиереи, занимавшие Ростовскую кафедру. До сих пор, к прискорбию, остаются неизвестными имена сотен священномучеников, преподобно-мучеников и мучениц, пострадавших за веру в Донской земле в годы лихолетия.
Закрытие и разрушение храмов Божьих в Ростовской области началось еще с 1922 года. Новые власти видели в них не только центры «религиозного мракобесия», но и «гнезда» белогвардейской и кулацкой контрреволюции, и заговоров.
В начале 1933 года временно управляющим Донской и Новочеркасском епархией был назначен Иосиф (Чернов). Это был единственный православный епископ в Ростовской области, который в то время вёл борьбу против обновленцев и удерживал паству от живоцерковного соблазна. В 1935 году, в конце Рождественского поста, владыку Иосифа арестовали и особым совещанием при НКВД СССР осудили на 5 лет лагерей «за антисоветскую агитацию» (ст. 58-10 УК РФ). Отбывал наказание в ИТЛ г. Ухта.
К 1940 году на всю Ростовскую область остался единственный действующий храм – Спасо-Преображенская церковь в хуторе Обуховка, в устье Дона. Абсолютное большинство храмов в Ростове, Таганроге, Азове были не просто закрыты и разорены, но и стерты с лица земли. Драгоценные иконы подвержены публичному глумлению, порублены топорами, брошены в костер, средств на производство этих работ не жалели.
Из мест заключения Владыка Иосиф был освобожден в декабре 1940 года и сразу прибыл в Москву к Митрополиту Сергию (Страгородскому). По совету митрополита Сергия - Иосиф направился для служения в г. Таганрог, где к тому времени были закрыты все храмы. Местные власти приняли Иосифа крайне холодно и рекомендовали покинуть Таганрог.
К началу Великой отечественной войны руководство нашего государства продолжало проводить курс на построение «без религиозного общества». Гитлеровская же Германия имела несколько иную религиозную политику. Эта политика заключалась в том, чтобы возродить религиозную жизнь на оккупированной территории, путем открытия церквей и молитвенных домов. Со временем планировалось допустить на захваченные территории «новый класс проповедников», обученных и способных «толковать народу религию», свободную от национальной (русской) истории, традиций и культуры. При этом, не смотря на открытие храмов на оккупированных территориях, захватчики эти же храмы варварски разграбляли и оскверняли. В Германию вывозились: богослужебные предметы, ценные иконы, картины, старинные и церковные книги, изделия из драгоценных металлов.
В первый день войны, 22.06.1941, в дату совпадающую с православным праздником «Всех святых», Патриарший Местоблюститель Митрополит Сергий обратился к гражданам страны с «Посланием пастырям и пасомым Христовой православной Церкви». В послании Сергий раскрыл антихристианскую сущность фашизма и призвал верующих на защиту Отечества. Послания Сергия, а всего их было за годы войны 24, сыграли большую роль в объединении всех граждан России для борьбы с фашистскими захватчиками. И.В.Сталин высоко оценил патриотическую деятельность РПЦ в годы войны.
С осени 1941 г. практически прекратились аресты духовенства, из заключения были освобождены десятки священнослужителей, открылись уцелевшие ранее закрытые храмы, хотя и без юридического оформления, возобновилась издательская деятельность Московской патриархии. Великая Отечественная война шла полным ходом.
В числе многих других городов СССР, южный город Таганрог, Ростовской области, представлял для захватчиков стратегическое значение. В 1941 году для взятия Таганрога германское командование бросило отборные части 13, 14, 16 танковые дивизий, 60 мотодивизию и две отборные мотодивизии СС «Викинг» и «Адольф Гитлер».
В ходе ожесточенных боев, 17 октября 1941 года г. Таганрог был захвачен фашистами. Захват города был настолько стремительным, что застал на рабочих местах авиастроителей, инструментальщиков и др. Не успели эвакуироваться многие учреждения, театры, музеи, библиотеки, госпитали с ранеными солдатами и офицерами Красной Армии. Все они, как и тысячи таганрожцев, оказались на оккупированной врагом территории. В городе оккупантами сразу был установлен новый порядок, позже размещены многочисленные карательные, разведывательные органы, в т.ч. ГФП-721, ГФП-626, СД-Ц6, СД-4Б, Зондеркоманда 10а, гестапо, а также румынская жандармерия, подразделения Абвера и многие другие. Постепенно Таганрог превращался в тыловой город, куда германские части с фронта вывозили на отдых. Развертывались немецкие госпитали, дома отдыха для солдат и офицеров, открылось солдатское казино, фронтовой театр и др.
В августе 1942 года из г. Азова в г. Таганрог возвратился Владыка Иосиф (Чернов). В Таганроге, с разрешения «новой власти», он стал служить в Крестовой церкви архиерейского дома. 27 августа 1942 года отцом Иосифом для служения освещен Никольский собор. Всего на оккупированной территории отцом Иосифом Черновым было открыто 4 церкви.
Несмотря на протекцию немецких властей по открытию храмов, у владыки Иосифа с «новыми хозяевами» были трудности. Отец Иосиф категорически: отказался выйти из подчинения Московскому Патриархату, отказался поминать на службах вместо митрополита Сергия (Страгородского) – митрополита Берлинского Серафима, отказался от сотрудничества с немецкими властями, отказался от пропаганды в пользу захватчиков, отказался от выдачи евреев, комсомольцев и других, отказался служить молебны за победу германского воинства. Владыко, со своими сподвижниками, помог некоторым евреям спастись от фашистов, помогал собирать средства в помощь советским войскам, которые передавал через таганрогский партизан.
А 18 июля 1943 года, после патриотической речи об императоре Петре 1 и величии России, по случаю торжественного восстановления памятника Петру 1, Владыка был арестован Гестапо, где «томился» до 1943 года.
30 августа 1943 город Таганрог был освобожден от фашистских захватчиков советскими войсками 130 и 416 стрелковыми дивизиями Толбухина.
Надо полагать, что мой прадед, протоиерей Михаил Гниловской, в годы оккупации города Таганрога находился рядом с этим замечательным человеком, преданным служителем православной церкви, владыкой Иосифом (Черновым). Поскольку, со слов его внучек, во время Великой отечественной войны он с матушкой Юлией проживал в доме № 77, расположенном на пер. Тургеневском, г. Таганрога, Ростовской области. А батюшка служил в Свято-Никольском приходе, до которого ежедневно ходил пешком от своего дома. Согласно архивной справке БТИ города Таганрога, указанный жилой дом находился в собственности Гниловской Юлии от 09.06.1944 года по Договору купли-продажи № 6275.
Уже в послевоенные годы моя мама Любовь, 1935 года рождения и тётя Людмила, 1937 года рождения, приезжали в гости к дедушке Михаилу и бабушке Юлии в г. Таганрог. Отец Михаил брал с собой внучек в церковь на службу, и они часами смотрели и слушали, как их дедушка проводит служение в Храме.
1 мая 1954 г., в возрасте 70 лет, отец Михаил умер от сердечной недостаточности. Со слов моей мамы Гниловской Любовь Евгеньевны, похороны дедушки были очень торжественными. Захоронен отец Михаил на кладбище около Всесвятской Церкви г. Таганрога, Ростовской области.
В соответствии с Заключением прокуратуры Ставропольского края от 12.07.1989 г., Гниловской М.В., на основании ст. 1 Указа Президиума ВС СССР от 16.01.1989 г. «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношений жертв репрессий, имевших место в период 30-40-х и начала 50-х годов» - реабилитирован.
Вот такую историю и судьбу прожил мой прадед Гниловской Михаил Владимирович. Полагаю, что и я, и мои родственники, и наши потомки вправе гордиться этим родным человеком, который «посетил сей мир в минуты роковые», и прожил свою жизнь с честью и достоинством.
Автор – Медведева Галина Анатольевна
Использованная литература:
1. Материалы уголовного дела в отношении Гниловского М.В.
2. В.В. Савельева. Исследователь Ставрополья. Альманах «Памятники отечества», № 48, 2000 г.
3. Г. Принц «Волна Сталинских репрессий»,
4. Н.Е. Емельянов «Сколько репрессированных в России пострадали за Христа», 2009 г.
5. В.Гаазов «Владимир Гниловской-Исследователь нехоженых троп», 2008 г.
6. М.И. Одинцов «К истории Русской церкви в годы ВОВ»
7. С.А. Кропачев «Десять лет изменившие страну».
