28 февраля исполнилось 20 лет, как Россия стала полноправным членом Совета Европы.
Ратифицировав в марте 1998 г. Конвенцию о защите прав человека и основных свобод (Конвенцию), Россия не только признала ipso facto юрисдикцию Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ, Суд), но и приняла обязательство исполнять его решения и постановления. Распространение юрисдикции Суда привело не только к повышению уровня защиты прав и свобод граждан, но и к возникновению проблем, связанных с исполнением актов ЕСПЧ.
Роль национальных органов судебной власти. Конфликтные ситуации
В вопросах исполнения решений международных органов ключевая роль отводится национальным органам.
Во многих государствах именно конституционные суды способствуют достижению правовой определенности в вопросе юридического статуса постановлений Суда. Ими признается особая обязательность постановлений ЕСПЧ, вынесенных против соответствующего государства-ответчика по делу и указывается наличие правовых последствий, направленных на прекращение и устранение нарушений Конвенции.
Вместе с тем, конкуренция национальной конституционной и европейской юрисдикций провоцирует конфликтные ситуации между национальным органом конституционного контроля и Судом. Не является секретом, что отношения между ЕСПЧ и Конституционным Судом РФ (КС РФ) не являются радужными и в последнее время они были омрачены разногласиями по ряду резонансных дел, что привело к принятию постановления, в котором КС РФ признал: несмотря на то, что положения ст. 1 Федерального закона «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» не противоречат Конституции РФ, вместе с тем, этим не исключается правомочие федерального законодателя – исходя из требований Конституции РФ и с учетом правовых позиций КС РФ предусмотреть специальный правовой механизм разрешения вопроса о возможности или невозможности исполнить вынесенное по жалобе против России постановление ЕСПЧ, в том числе, в части мер общего характера.
По мнению КС РФ, Россия может в порядке исключения отступить от выполнения возлагаемых на нее обязательств, когда такое отступление является единственно возможным способом избежать нарушения основополагающих принципов и норм Конституции РФ.
На мой взгляд, правовая позиция о возможности в одностороннем порядке не выполнять принятые международные обязательства является малоубедительной поскольку, ратифицировав Конвенцию, Россия признала юрисдикцию ЕСПЧ и обязательность его решений по вопросам толкования и применения конвенции и протоколов к ней без каких-либо оговорок, сохраняющих юридическую силу.
Ратифицировав международный договор, Россия обязана его добросовестно выполнять и, согласно ст. 27 Венской конвенции о праве международных договоров, она как участник «не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения договора».
В завуалированной форме КС РФ привел сомнительную аргументацию для неисполнения принятых международных обязательств указал, что постановления ЕСПЧ не могут считаться обязательными для исполнения в России, если они нарушают государственный суверенитет и допускают вмешательство во внутренние дела государства. КС РФ подчеркнул, что решения межгосударственного органа могут не исполняться Россией, если толкование нормы международного договора, на котором основано это решение, нарушает положения Конституции РФ.
Вся эта ситуация не может не вызывать разочарования, ведь речь идет о создании некоего фильтра от проникновения в российскую правовую систему решений международных органов, в качестве которого выступает КС РФ, создающего неопределенность по вопросу исполнения постановлений ЕСПЧ.
Чем может быть опасен созданный правовой механизм?
Во-первых, изложенные правовые позиции КС РФ нашли свое выражение и юридическое оформление в виде изменений и дополнений в Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации», коснувшиеся создания специального правового механизма: теперь КС РФ по запросам уполномоченного федерального органа исполнительной власти вправе рассмотреть вопрос и принять решение о возможности или невозможности исполнения в целом или в части в соответствии с Конституцией РФ решения межгосударственного органа по защите прав и свобод человека.
Во-вторых, специальный правовой механизм касается возможности неисполнения постановлений ЕСПЧ в части мер общего характера, под которыми понимаются меры, которые государство-ответчик должно осуществить, с тем, чтобы предотвратить в будущем новые нарушения Конвенции, подобные тем, которые были установлены в постановлении Суда, в целях недопущения повторения ситуаций нарушения прав человека, несовместимых с положениями Конвенции.
Значимость мер общего характера трудно переоценить, поскольку они выходят за рамки конкретного дела и затрагивают широкий круг лиц, их принятие является поводом для изменения действующего законодательства, совершенствование правоприменительной практики, реформирование государственных механизмов с целью устранения существующих причин, способствующих нарушению прав и свобод граждан.
В-третьих, даже создание специального правового механизма не должно означать отрицания принятых международных обязательств. Неисполнение постановлений ЕСПЧ повлечет нарушение принципа международного права pacta sunt servanda, приведет к фактическому отказу России от исполнения принятых международных обязательств и нанесет серьезный ущерб ее авторитету.
Особенности национальной практики
19.04.2016 г. КС РФ по запросу Минюста России принял постановление, в котором признал невозможным исполнение постановления Суда «Анчугов и Гладков против Российской Федерации» в части мер общего характера, предполагающих внесение изменений в российскую правовую систему, которые позволяли бы ограничивать в избирательных правах не всех осужденных, отбывающих наказание в местах лишения свободы по приговору суда и в части мер индивидуального характера – в отношении граждан С.Б. Анчугова и В.М. Гладкова как осужденных к лишению свободы на длительные сроки.
С одной стороны, КС РФ поступил вполне логично и последовательно, в духе ранее высказанных субъективных и социально-политических установок на решение этой проблемы. С другой стороны, насколько мне известно, до настоящего случая ни одно государство-ответчик прямо не заявляло об отказе исполнить постановление ЕСПЧ. И мы рискуем остаться единственным государством – членом Совета Европы, пренебрегающим выполнением международных обязательств, прикрываясь мифическими основами конституционного строя, а не ст. 2 Конституции РФ, провозглашающей:
«Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства».
Позиция КС РФ о самоизоляции и попытка сделать защиту прав и свобод человека и гражданина внутренним делом государства не может не вызывать беспокойства, ведь современное право глобально по своей природе. Такие основополагающие права, как право на жизнь, свободу, личную неприкосновенность и другие не могут быть только национальными. Более того, эти права во всех странах и правовых системах понимаются одинаково. Все остальное – вопрос их унификации и универсализации.
При этом КС РФ высказал сомнительный тезис для оправдания, признав фундаментальное значение европейской системы защиты прав и свобод человека и гражданина, частью которой являются постановления ЕСПЧ и выразил готовность к поиску правомерного компромисса ради поддержания этой системы, оставляя за собой определение степени своей готовности к нему.
На мой взгляд, с обеспечением высокого уровня защиты прав и свобод граждан и готовностью достижения общеевропейского консенсуса наблюдаются определенные проблемы.
Полагаю, что для разрешения коллизии между положениями ст. 3 Протокола № 1 к Конвенции и ч. 3 ст. 32 Конституции РФ вовсе не было необходимости менять Конституцию. Достаточно было оценить смысл постановления ЕСПЧ по жалобе Анчугова и Гладкова, исходя не из буквального толкования Конституции, а совокупности логического, семантического (смыслового), эволютивного и других методов толкования, согласующихся с правом Конвенции и практикой ЕСПЧ и ст. 27 Венской конвенции, применить норму, устанавливающую более высокие стандарты прав и свобод человека и гражданина.
Для исполнения постановления ЕСПЧ «Анчугов и Гладков против Российской Федерации» было бы разумнее отказаться от абсолютного ограничения в избирательных правах всех осужденных, дифференцировать ограничения в зависимости от тяжести преступления, срока наказания и иных индивидуальных обстоятельств и изменить правоприменительную практику (как это было сделано ранее КС РФ установлением фактического запрета на применение смертной казни в виде наказания).
В конце концов, такой интерпретации требуют законы формальной логики, здравый юридический смысл и ст. 27 Венской конвенции.
Поэтому со стороны национальных органов было бы последовательным принятие непротиворечивого решения: либо добросовестно выполнять принятые международные обязательства, либо выходить из юрисдикции ЕСПЧ, о чем давно говорил В.Д. Зорькин:
«Россия, если захочет, может выйти из-под юрисдикции Европейского суда по правам человека». Вот только насколько уместно говорить за всю Россию, пусть и Председателю КС РФ? Но надеюсь, что здравый смысл все же восторжествует.
К чему это приведет?
Сложившаяся ситуация с большой доли вероятности приведет к политическому злоупотреблению, признанию невозможным исполнения ряда постановлений Суда, в т.ч. решения по которым ЕСПЧ еще не приняты (дело К. Маркина, акционеров ЮКОСа, Pussy Riot, выборы 2011 г. в Государственную Думу, «болотное» дело, жертвы дискриминации «закона Димы Яковлева») и сохранению в России условий, приводящих к системным нарушениям прав и свобод граждан.
Интересные материалы по теме:
ЕСПЧ обязал Россию узаконить однополые браки
адвокат АП Краснодарского края, председатель Комиссии по защите профессиональных прав адвокатов АП Краснодарского края
