info@sibadvokat.ru 8 800-600-44-35

«Судьи не могут быть свободными, если в стране нет свободы слова»

Абдусами Абдусаматович Рахмонов – волонтер международной правозащитной организации Amnesty International.

Абдусами Абдусаматович Рахмонов – волонтер международной правозащитной организации Amnesty International.

В настоящее время проживает в Чехии.

1

- Абдусами Абдусаматович, расскажите, как вы стали волонтером международной правозащитной организации Amnesty International?

- Прежде всего, отмечу, что я покинул территорию Узбекистана, поскольку нахождение там угрожало моей жизни, могли быть сфабрикованы дела против меня и моих родных. Как итог – длительные сроки заключения без суда, потому что суда как такового в Узбекистане нет, отсутствует состязательность. Нет возможности защищать себя, в опасности даже адвокаты, которые пытаются защитить там людей. Я об этом рассказал правозащитникам, когда приехал в Россию. Практически сразу начал активно участвовать в различных правозащитных акциях, в том числе, по защите прав беженцев, познакомился со многими правозащитниками. Присутствовал и на опасных для жизни мероприятиях. Так, в декабре 2010 года, через несколько месяцев после моего отъезда из Узбекистана, мы попали в спецоперацию ФCБ. Тогда их представители избили моего друга и соратника Бахрома Хамроева, мы затем подавали заявление с журналистом радио «Свобода». Тогда я понял, насколько тяжела деятельность правозащитников. Я прошел обучение в Московской открытой школе прав человека, там же впервые и принял участие в мероприятиях «Международной амнистии». Это было еще до июня 2014 года, когда я официально стал волонтером AI, на самом деле участвовал в ее деятельности и ранее.

- Как вы можете описать ситуацию с защитой прав человека в Узбекистане?

- Это репрессивная система, репрессивный режим, там были представители подкомитета ООН по предупреждению пыток, они сделали доклад о систематических пытках в Узбекистане. По этому вопросу я выступал по местному телевидению, по моему предложению был принят закон о журналистах. У меня были акции против принудительного сбора хлопка, привлечения студентов в эти мероприятия. Это было еще в 90-х годах, был студенческим лидером. В итоге были проблемы с правоохранительными органами, меня допрашивали неоднократно. Мой брат и его друзья, однокурсники-юристы, защищали права фермеров. Они помогали всем нуждающимся бесплатно. В 2009 году они помогали одному фермеру защитить права, нарушенные главой администрации города Вабкента Бухарской области. Между фермером и администрацией был заключен договор, но последняя не предоставила воду, в итоге урожай погиб, ущерб составил более 10 тысяч долларов. Брат и его друзья защищали местного жителя, отправляли письмо на имя президента. Первым арестовали юриста, оформившего сделку. Началась травля, его родственники писали жалобы, просили объяснить, по какой причине не отпускают человека, не предъявляя никаких обвинений. Спустя 10 месяцев после его ареста позвонили мне. Человек находился в заключении, хотя не было соответствующего постановления суда.

- То есть вердикта об аресте не было?

- Не было абсолютно никакого решения суда! А мне позвонили, попросили выступить в качестве свидетеля. Ответил им, что этот человек – замечательный юрист, мой хороший знакомый, но я не могу явиться на допрос, поскольку нахожусь в Ташкенте, а их требования явиться немедленно – глупость. После этого мне начали угрожать. Я в ответ потребовал, чтобы мне официально отправили повестку. Ни звонков, ни повесток в итоге не было.

- Чем закончилась история с арестом юриста?

- Итоги были очень страшные, поскольку они не остановились на этом юристе, началась фабрикация его дела, а далее просто начали одного за другим арестовывать его друзей. Тогда мне брат, он тоже юрист, посоветовал уехать из страны. Я решил себя обезопасить, в том числе, и от пыток – когда бьют до того момента, пока ты не возьмешь на себя то, что они хотят, это может быть любое преступление. Сейчас занимаюсь вопросами защиты от пыток в «Международной амнистии».

- Вам удалось выехать сразу же?

- Да, удалось. После этого арестовали моего брата. Я не политик, не оппозиционер, но они его держат в заключении уже почти 6 лет. Это страшно, это трагедия, которая коснулась нескольких семей. Например, адвоката, который защищал моего брата и его однокурсников, обвинили в коррупции после того, как он потребовал их освобождения. Смешно, но его посадили на два года за якобы полученную взятку в 50 долларов. Сейчас мы не знаем, что с ним. В Узбекистане человек не может себя защитить ни сам, ни с помощью суда или публикаций, имеющих широкий общественный резонанс. Ни в чем не повинные люди сидят по двадцать лет…

- А почему вы решили уехать именно в Россию?

- Была возможность уехать и в другие страны, где не нужна виза – Турция, Малайзия, но в России я знал многих правозащитников, понимал, что они поймут и помогут. Позже я понял, что ошибался, ведь в РФ выдаются узбекские беженцы. Кроме того, осознал, что не все здесь так радужно, например, правозащитников избивали на моих глазах. Так, был случай, когда пришел в здание ФМС, а меня там арестовали. Это был поистине беспрецедентный случай, мне позже сказали, что в этом здании никого не арестовывали еще. И меня поместили в СИЗО, это было противозаконно.

- Вы по этой причине позже покинули Россию?

- Безусловно, поскольку, во-первых, я беженец, просил убежища в России, а меня арестовали и хотели выдать. Но Генпрокуратура на это не решилась, не усмотрела в моей ситуации ничего преступного. Таким хитрым образом они меня отправили в депортационный центр, будто бы я нарушал правила нахождения в стране, находясь в СИЗО. Арест тоже был глупый и нелепый, из-за просроченных документов, по которым меня признали беженцем на территории России. Экстрадицию хотели заменить депортацией в Узбекистан – а это была угроза пыток и смерти для меня, ведь я уже рассказывал о сфабрикованных на родине делах.

- И вы обратились в Европейский суд по правам человека?

- Да, подал жалобу. Мне помогли адвокаты «Гражданского содействия», «Мемориала» Роза Магомедова, Агнешка Кубал – по второму процессу. После этого меня отпустили на свободу, я получил временное убежище. Но ФМС сформулировала это так: «Только в обеспечение решения ЕСПЧ», позже временное убежище не стали продлевать.

- И что происходило после этого?

- В марте 2015 года я направил вторую жалобу в Европейский суд, мои адвокаты помогли мне. ЕСПЧ применил правило 39 регламента, уведомив власти РФ, что меня нельзя экстрадировать в Узбекистан. То есть опасность, которая могла быть после решения Московского горсуда, миновала. Но, так как были случаи похищений, постепенного игнорирования решений ЕСПЧ, я решил уехать из России.

О Чехии

- Сейчас вы находитесь в Чехии. В каком статусе?

- Я здесь прошу предоставить убежище, на территории Чешской республики. Кстати, в Узбекистане напротив моего университета была «Юридическая клиника», и, если мы не могли помочь, обращались в эту организацию. В Чехии я сейчас тоже вижу такие учреждения с аналогичными названиями, но здесь это другой профиль – места встреч различных организаций, например, по защите прав беженцев и т.д.

- В Чехии они предоставляют юридическую помощь бесплатно?

- Да, бесплатно. И в Узбекистане консультации, помощь были бесплатными. Мне очень нравится активность чешской секции «Международной амнистии». Собираемся каждую среду. Море интересных проектов, акции срочной помощи каждую неделю. В Чехии много правозащитников, развитое гражданское общество, побывал в местном парламенте, на некоторых заседаниях, посвященных пыткам и похищениям. Деятельность здесь очень интересная, насыщенная, хотя и в Москве мне нравилось участвовать в акциях правозащитников.

- В российской столице вы находились в СИЗО около 6 месяцев. Сейчас много говорят о перелимите в изоляторах, вы ощутили все это на себе. Какие у вас были условия содержания?

- Условия, на мой взгляд, были ужасными. Как правозащитник, считаю такие условия неприемлемыми. Что касается моего случая, у нас в камере не было перелимита – 4 человека, экстрадиционный отдел. Это абсолютно другие условия. Я сидел в «четверке», СИЗО №4 (Медведково), там бывает очень холодно зимой, поскольку отопление не работает хорошо. Из-за этого я почти сразу же там попал в больницу. Антисанитария в СИЗО, условия, унижающие человеческое достоинство. Конечно, нужно улучшать условия в местах заключения, чтобы в них люди не болели, не умирали, ведь большое количество человек умирает там…

О судьях и их работе

- Недавно председатель Мосгорсуда Ольга Егорова критиковала судей за копирование обвинительных заключений в приговоры. Как вы оцениваете такое заявление?

- В авторитарных режимах и судьи, и главы администраций могут говорить что угодно, требовать соблюдения законности, чтобы суд был справедливым, с состязательностью сторон. Мы ведь слышим заявления о невмешательстве в рассмотрение дел, но в это верить нельзя.

Так, в Узбекистане у моих друзей была наивная позиция о том, что, если выучить все пункты Конституции и сказать их вовремя, я при этом всегда смеялся, говорил: «Вы видите, что наших юристов, правозащитников сажают и пытают за защиту прав людей, как выученные пункты помогут вам?» Нужно, чтобы у людей была возможность защищаться, в противном случае все эти заявления о копировании обвинительных заключений в решения суда ничего не изменят. Мигрантам, к примеру, в суде не дают сказать и пяти минут, депортируют из России – это нарушение прав! И это по административным делам! А если взять уголовные? Судьи не могут быть свободными, если в стране нет свободы слова, если судебная система не имеет той свободы, что должна быть у нее как ветви власти. В Узбекистане ситуация ужасающая, там нет закона о милиции, о спецслужбах, например.

- То есть их деятельность законодательно никак не регламентируется?

- Абсолютно не регламентируется! Представляете, какие могут быть злоупотребления? В Узбекистане правозащитники протестуют, но власти на это не реагируют, не боятся резонанса. В России по сравнению с этим ситуация лучше, сейчас изменилась в худшую сторону, но возможность публично воздействовать на несправедливость еще есть.

- По данным Amnesty International, в 2015 году по всему миру были казнены 1634 человека (в 25 странах). Это на 50% больше, чем в 2014 году. На ваш взгляд, необходимо ли такое наказание, как смертная казнь?

- Конечно же, я против смертной казни. Не так давно в Праге был в Музее пыток, видел инструменты, которыми пытали людей… Хочется подойти, склониться и плакать. Очень сложно понять эту жестокость. Ужасает то, что количество казней настолько увеличилось. Это жесточайшее наказание, которого не должно быть у людей, его следует отменить. Отмечу, что «Международная амнистия» позволяет себе критику в адрес любых властей, делает это открыто и действенно. У нас даже в Москве была акция, мы приходили в посольство США и требовали отмены смертной казни. Несмотря на ухудшение ситуации, все же надеюсь, что в этом направлении еще будут изменения в лучшую сторону. К этому призывает и «Международная амнистия».

- Спасибо за интересную беседу!

Беседовала Лейла Досумова


Материалы по теме:

Председатель Мосгорсуда: «Судьи тоже люди, они имеют право на ошибку»

Чешский адвокат – о судебных непрофессиональных заседателях

Поделитесь с друзьями
Похожие статьи
Реализация правовой защиты в Чехии: апелляция и кассация в Чешской Республике
В законодательстве ЧР-Чешской Республики под правовой защитой, чеш. – opravný prostředek, ориентированной на предотвращение нарушения…
ЧЕХИЯ – уголовные преступления на транспорте
Расскажем о некоторых особенностях уголовной ответственности в ЧР – Чешской Республике в контексте так называемого …
Павел Дуров обратился в ЕСПЧ – оцениваем шансы на победу
На прошлой неделе стало известно, что компания Telegram Messenger подала в Евросуд по правам человека…