В 2016 году стартовала процедура банкротства общества «Стигл». В реестр требований кредиторов должника включены требования Федеральной налоговой службы в размере 13 078 043,93 рубля.
Спустя три года в рамках того же дела о банкротстве к субсидиарной ответственности солидарно с другими контролировавшими должника лицами привлечен гражданин Кимов (фамилия изменена), а производство по рассмотрению требований конкурсного управляющего в части установления размера такой ответственности приостановлено до окончания расчетов с кредиторами и формирования конкурсной массы. Суды указали, что под руководством Кимова Общество совершило ряд сделок, единственной целью которых было получение необоснованной налоговой выгоды в отсутствие фактической хозяйственной операции, вывод денежных средств на юридические лица, используемые в схеме по обналичиванию, и это повлекло причинение должнику имущественного вреда.
Кимов обратился в арбитражный суд, где заявил, что у Общества отсутствуют обязательства по отношению к конкретному кредитору и об экономической обоснованности конкретных сделок.
Суды со ссылкой на оспариваемые законоположения (ст. 42 Арбитражного процессуального кодекса РФ и ст. 34 ФЗ «О несостоятельности») отклонили доводы заявителя и отказали в восстановлении процессуального срока.
Заявитель полагает, что оспариваемые нормы противоречат статьям 19 (часть 1), 45 и 46 (часть 1) Конституции Российской Федерации, поскольку не позволяют обжаловать судебный акт о признании обоснованными требований кредитора и о включении их в реестр требований кредиторов заинтересованному лицу, привлеченному к субсидиарной ответственности по обязательствам должника в деле о банкротстве.
Позиция Конституционного Суда
Конституционный суд, рассматривая вопрос о соответствии ст. 42 АПК РФ Конституции указал, что закреплённый данной статьёй правоприменительный подход в целом соответствует позиции КС РФ, который уже неоднократно отмечал, что оспариваемое положение направлено на защиту прав лиц, не участвовавших в деле, о правах и обязанностях которых принят судебный акт, и тем самым – на реализацию гарантированного статьей 46 Конституции Российской Федерации права на судебную защиту.
Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» в статьях 34 и 35 определяет круг лиц, участвующих в деле о банкротстве, а также участвующих в арбитражном процессе по делу о банкротстве.
КС заметил, что теми или иными правами лиц, участвующих в деле о банкротстве, обладает также ряд лиц, не поименованных в его статье 34. К ним, в частности, согласно его статье 6115 относится лицо, в отношении которого в рамках дела о банкротстве подано заявление о привлечении к субсидиарной ответственности: такое лицо имеет права и несет обязанности лица, участвующего в деле о банкротстве, как ответчик по этому заявлению (пункт 1).
Приведенное регулирование позволяет судам приходить к выводу, что лицо, в отношении которого в рамках дела о банкротстве подано заявление о привлечении к субсидиарной ответственности, наделено правами и обязанностями участвующего в деле о банкротстве лица только в пределах рассмотрения этого обособленного спора, а значит, не вправе обжаловать судебные акты, принятые по результатам проверки обоснованности требований кредиторов о включении в реестр требований кредиторов должника.
Подобная ситуация имела место и в деле Кимова, привлеченного к субсидиарной ответственности по обязательствам хозяйственного общества, которое он возглавлял в один из спорных периодов. Причем рассмотрение требований кредитора к должнику, размер которых Кимов намеревался оспорить, состоялось в январе 2016 года – задолго до привлечения его к субсидиарной ответственности (июль 2019 года) по этим обязательствам.
«Наличие нормативного регулирования, позволяющего привлечь контролировавших должника лиц к субсидиарной ответственности в рамках дела о банкротстве, свидетельствует о необходимости обеспечения этих лиц и надлежащими средствами судебной защиты, включая возможность обжаловать судебное решение, принятое в рамках того же дела о банкротстве по результатам рассмотрения заявления кредитора о включении его требований в реестр требований кредиторов, в части определения размера данных требований за период, когда субсидиарный ответчик являлся контролирующим лицом по отношению к должнику», - пишет Конституционный Суд.
Отсутствие возможности обжаловать судебный акт ухудшает процессуальные возможности защиты прав контролировавших должника лиц по сравнению с лицами, перечисленными в пункте 1 статьи 34 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», повышает риски принятия произвольного решения в части определения размера требований кредиторов в рамках дела о банкротстве, поскольку доводы лица, привлеченного к субсидиарной ответственности, остаются без внимания и тем самым создаются формальные препятствия для оценки такого решения на предмет его законности и обоснованности.
Таким образом, оспариваемые законоположения признаны не соответствующими Конституции РФ в той мере, в какой они не допускают возможности обжалования лицом, привлеченным к субсидиарной ответственности по обязательствам должника, судебного акта, принятого без его участия, о признании обоснованными требований кредиторов должника и о включении их в реестр требований кредиторов за период, когда это лицо являлось контролирующим по отношению к должнику.
Актуальное по теме:
Регистрация ИП и электронный документооборот: законопроекты
Является ли дизайн сайта объектом авторского права?
Может ли неполная мотивировка стать причиной для отмены решения?
